Эшафот для топ-модели - Страница 46

– Очень красиво, – согласился Рожкин, – но я не совсем понимаю, как мои моральные качества соотносятся с этим убийством. Я был всего лишь юристом Ирины Малаевой, а не ее убийцей.

– Юристом, который называл ее сукой и стервой, – напомнил Дронго.

– Это вы тоже услышали? Вы специально приехали сюда, чтобы встретиться с графиней и подслушать все разговоры, которые о ней ведет ее окружение? – не смутился Павел Леонидович.

– Вы слишком громко говорили, а я хорошо понимаю по-русски.

– Не сомневаюсь. Но мое личное отношение к Ирине Малаевой никак не влияло на мою работу в качестве ее юриста.

– И где вы были в момент убийства?

– Внизу. Как раз встретил Алана, и мы решили подняться вместе. Гуцуев моложе, и поэтому он поднялся быстрее.

– Кто еще мог быть заинтересован в смерти графини? Кроме Тугутова, который хотел отомстить.

– Не могу сказать. Во всяком случае, не я. И не мой помощник. Мы оба потеряли свою работу с ее смертью.

– Скажите, господин Рожкин, – вмешалась Энн, – а господин Гуцуев ревновал графиню к другим мужчинам?

– Думаю, что да, – чуть помедлив, сказал Павел Леонидович, – он был влюблен в графиню. В нее влюблялись многие мужчины. Она была красивой женщиной.

– И вы тоже? – уточнила следователь.

– Нет, – улыбнулся Рожкин, – к моим многочисленным недостаткам такого греха приписать нельзя. Я верный муж, у меня две дочери. Но, как нормальный мужчина, я не мог не заметить красоты графини. Ваш эксперт, который сидит рядом с вами, может подтвердить, как ревновал Алан. Вчера ночью они, кажется, встречались в коридоре отеля, когда господин Дронго пытался уйти незамеченным из ее апартаментов.

Энн взглянула на Дронго и усмехнулась. Ей понравился этот выпад в адрес эксперта. Было очевидно, что ее несколько раздражало частое упоминание о красоте погибшей графини и мужчинах, которых она покоряла.

– А ваши дамы, – спросила следователь, – как они относились к графине?

– Нормально. Они работали и исправно выполняли возложенные на них задачи.

– Ваша массажистка Беата собиралась уходить, а визажистку графиня била по щекам в присутствии других людей, – напомнила Энн Дешанс.

– Да, такое было. Но Галине просто некуда было уходить. Она нигде не получит такой зарплаты, как у нас. И Беата тоже не очень собиралась уходить. Они умные девочки и понимали, что такой работы больше нигде не найдут. Постоянные переезды, лучшие отели, красивые города, масса нужных знакомств. Женщины понимали, что каждый рабочий день делает их богаче в смысле знакомств и связей.

– Даже если за это приходилось расплачиваться таким унижением? – поинтересовалась Энн.

– Они не считали это унижением, – улыбнулся Павел Леонидович, – вы успешный судебный следователь, состоявшаяся женщина. И вам сложно понять, насколько сильно вы отличаетесь от этих двух женщин из нашей страны. Пардон, одна из них из Польши. Но это не так существенно. Все равно вы несколько отличаетесь.

– Очень жаль, что сегодня в Европе есть еще такие отношения, – подвела неутешительный итог следователь, – вы можете идти, господин Рожкин.

Юрист поднялся и пошел к выходу. Затем обернулся:

– Кто бы ни оказался убийцей, это наверняка человек, который ненавидел Ирину. Сами подумайте, как нужно ее ненавидеть, чтобы бить в шею с такой яростью, разрывая артерию. Я ведь тоже юрист, господа следователи и эксперты. Убийца должен был нанести один удар в сердце. Или ограничиться одним ударом в шею. А там было не меньше двух. Может, даже три. Значит, бил не профессионал, а ненавистник. Учтите это. – Он вышел из гостиной.

– Циничный негодяй, – с отвращением произнесла Энн.

– Но он прав, – заметил Дронго, – насчет ударов. Это были удары непрофессионального убийцы.

– У нас хорошие паталогоанатомы, господин эксперт, – поморщилась следователь, – не будем работать еще и за них.

– Три удара, – напомнил Дронго, – он стоял рядом с телом и все видел. А я не сумел протиснуться ближе. Если там действительно было три удара, то убийца не мог так просто уйти из отеля. Он должен был вернуться в свой номер и хотя бы переодеться. При ударе в шейную артерию крови более чем достаточно. И насчет трех ударов он тоже прав. Так бьет истеричная женщина, а не профессиональный исполнитель.

– Или ревнивый соперник, – напомнила Энн, – а еще оскорбленный любовник.

– Тогда у нас на подозрении Тугутов, Гуцуев и Данилова. Бывший спонсор, любовник и женщина, – подвел неутешительный итог Пуллен, – и мы не знаем, кто именно мог нанести такие удары.

– У нас осталась еще Беата Лехонь, – напомнила Энн Дешанс, – пригласите ее, Пуллен, чтобы мы закончили со свидетелями.

– Сейчас позову.

– Уже скоро вечер, – взглянул на часы Дронго, – можно попросить принести нам чай из ресторана. Я готов заплатить.

– Полагаю, что мы можем это себе позволить, – согласилась Энн, – пусть нам принесут кофе, а господину эксперту чай. Или вы тоже хотите кофе?

– Я не пью кофе, – признался он.

Пуллен и мадам Дешанс переглянулись.

– У вас какая-то специальная диета? – спросил Пуллен.

– Нет. Просто не люблю кофе. Мне нравится чай. Можно даже зеленый.

Энн сняла трубку и заказала два кофе и чай. Затем предложила Пуллену пригласить массажистку. Беата вошла в гостиную со скорбным видом. У нее было унылое, невыразительное лицо.

– Очень плохо, – ответила Беата. И, услышав такой же вопрос, заданный Пулленом на русском, объяснила: – Я знаю русский, польский, чешский и немецкий. Немного английский, но тоже недостаточно.